Только взмах к небесам...

Малларме любит растворять простые вещи в бесконечной потенциальности языка так, что они меняют либо усиливают свои знакомые свойства. Зеркало — один из его любимых объектов. Попадая в поле зрения "Иродиады" (героини одноименной поэмы), оно превращается в загадочный инструмент познания: "О зеркало — вода, что похолодела от тоски в своей застывшей раме. Сколько раз, отрешенная от грез, я искала свои воспоминания, которые плавали, словно листья в твоей бездонной пропасти, я блуждала в тебе, как далекая тень. но ужас! Вечерами, в твоем неподвижном теченье я узнала наготу моей рассеянной мечты".
Но Иродиада ненавидит познание, ненавидит узнавание даже такого рода. Она не хочет знать себя. Для Малларме неприступность — главное качество Красоты. Когда кормилица предлагает поцеловать ей руку или причесать волосы, она восклицает: "Остановись в своем преступлении!" На предложение открыть окна, Иродиада вздрагивает: "Закрой ставни, серафическая лазурь смеется в глубоких витражах, а я ненавижу лазурь".

Миф и пространство. Рецензия на книгу "Мифология пространства"

Есть книги простые и сложные, первичные и вторичные. Одни понятны любому грамотному человеку, другие требуют так называемой культуры, причем не только общей, но и специальной. "Синяя борода", "Спящая красавица" — работы простые, спокойные, не требующие "багажа" информации. "Мифология пространства…" Григория Бондаренко заставляет читателя грустно вспомнить о собственном невежестве. Автор знает массу вещей: ирландский язык, поэзию, саги, мифы вообще. Одна библиография устрашает. Представим, однако, следующий казус: мы сидим в зале ожидания, до поезда часа три, кроссворды мы ненавидим, других книг нет. Раскрываем наудачу, как мы упоминали. Царство Смерти. Почему с больших букв и где встречалось выражение сие? Вспомнили! Фрагмент из русской сказки: а калиновый посох, бабуся, и приведет тебя тудысь, в смертельное царство. Да, но растет ли калина в Ирландии? Почему нет, Москва с ней чуть не на одной широте. Калиновое радение ведьм летним солнцестоянием. Стоп. Мы явно отвлеклись от пяти дорог Ирландии и двинулись по вольным лабиринтам ассоциаций. Но все же и для простого человека есть в книге подходящие места.

О магии вообще, о женской магии в частности

После исчезновения богов и героев (небесное мужское начало) наступила долгая эпоха матриархата, когда мужчин не было в принципе (это парадоксальное мнение аббата Тритема из Спонгейма – пятнадцатое столетие – разделяют Парацельс, Агриппа Неттесгеймский, затем Фабр д'Оливе, Бахофен, Грассе д'Орсе). Магические воззрения касательно появления земных мужчин зачастую крайне причудливы. Одно из самых распространённых – рождение мужчин после соития женщин с животными – медведями, кабанами, волками, лошадьми, обезьянами. Известно: многие короли и вожди гордятся подобным происхождением – это отражено в геральдике, в культуре тотемизма и в поверьях метемпсихоза.
В сравнении с женщиной мужчина – существо очень и очень несовершенное. Мужчина суть нечётность, неделимость, воплощённый диссонанс и вопросительный знак. Телесный центр до крайности нестабилен, кровь не обновляется натурально, что вызывает хроническую дисгармонию сердца, мозга и тестикулов. Ницше не жаловал женский пол, но всё же сказал следующее: "Сотворив женщину, Бог продемонстрировал своё мастерство. Глядя на мужчину, ясно, сколько трудностей пришлось преодолеть". Кстати говоря, интерпретаторы Библии, как правило, скептически относятся к ситуацииАдама. Идентификация змея парадиза с мятежным фаллосом – общее место в толковании Книги Бытия. После грехопадения мужчина беспрерывно занимается так называемым познанием, где любой ответ только на время убаюкивает неистовый вопросительный знак.

Зверобой неприметный и неизвестный

Эта приятная, полезная, волшебная трава зовётся по-разному у разных народов, в России сохранилось более десятка названий, из которых "зверобой", бесспорно, самое неудачное. Никаких зверей он не бьёт, если корова или овца пресыщаются гиперикумом до болезни, так на то они животные подневольные – рабство отбило у них последние мозги.
Обращение с вегетацией ведьм, шаманов, колдунов, знахарей, ворожей радикально отличается от "практического использования". Последнее, вообще говоря, означает уничтожение всего живого – морей, почвы, кроликов, белых мышей, кротов и, разумеется, растений. Как и всякий другой объект современного мира, зверобой разъят на составляющие: это полезно, это вредно, корень отбрасываем за никчёмностью, стебель завариваем, из листьев масло выжимаем, красители для вин и ликёров изготовляем и т.п.

Странный доктор Фладд

Лунное (обычное, левостороннее) сердце напоминает падчерицу – рабыню злой мачехи. Это сердце не в силах сопротивляться фантазиям рационального сознания или вздорным капризам бесчисленных желаний. Отсюда переутомления, дефекты, болезни. Роберт Фладд с годами пришёл к выводу о бесполезности лечения тех или иных органов, поражённых недугом: "Любые препараты и фармакопеи временно поддерживают тело, однако, направленные на излечение того или иного органа, разрушают целостность организма. Пользовать тело телесными средствами всё равно, что согревать кусок льда или подбадривать огонь в очаге холодной водой" ("Philosophia sacra", 1626, р.93). Посему Роберт Фладд в конце концов отказался от медицинской практики по примеру многих герметиков, что увлекались в молодости врачеванием. Тому, вероятно, были и другие причины. В 1612 году он вступил в орден Розы и Креста, который публично объявил о необходимости реформации европейской жизни и устранению религиозной междоусобицы, и выпустил очень странный текст под названием "Апология ордена Розы и Креста". После изображения плачевного раскола христианского мира, ламентаций касательно судьбы человечества вообще Роберт Фладд переходит к условиям аффилиации, то есть приёма в данный орден. Параграфы этих условий удивительны до сказочности: "Кто умеет игрой на лютне притягивать драгоценные камни и золото, достоин вступить в наш орден" ("Apologia", 1614, р.11). Подобные параграфы написаны вполне серьёзно. Роберт Фладд конечно же не шарлатан и не сумасшедший.

Веселая наука (Протоколы совещаний)

Дабы утолить "вопрос" своего пениса, мужчина (цивилизованный) приближается к женщине своей мечты "логарифмической спиралью" — имеется в виду политес, вежливое внимание, цветы и прочее. Полученный "ответ" удовлетворяет не всегда и не надолго, надо спрашивать еще и еще. Плод древа познания, напитанный афродизиаком, согласно теологу Ламеннэ, беспокоит в любом возрасте и даже после смерти. И поскольку мозг и сперма суть одно (в платоническом дискурсе), "познание" женщины и природы идентично. Один и тот же аналитический процесс. В романе великого австрийца Германа Броха "Невиновные" разговорчивая старая служанка вспоминает бывшего любовника, "специалиста" по женскому сексу: "Я и так была без одежды, и он словно раздел меня еще больше, как будто голого человека можно раздеть еще больше. Потому что стыд — все равно что еще одна одежда…Он был врач и учитель и в то же время слуга моей страсти. Сам он, казалось, не испытывал иного вожделения, кроме моего, и если я от страсти кричала, он воспринимал это как похвалу себе, как похвалу своему желанию, которое нуждалось в такой похвале, чтобы умножать свои силы. Он и был сама сила и мощь, и все это — от слабости… И все же я знала, что это дурно. Потому что это женская роль — служить мужскому вожделению, а не наоборот, и куда правильней были те парни, что не спрашивали меня о моей страсти, а швыряли по-простому наземь, заставляя служить своей".

Женская магия (некоторые подробности)

ы просыпаетесь, на стене вашей спальни висит картина под названием, допустим, «Женская анатомия»: изучаете, запоминаете строение внутренних органов – если где заколет, если что заболит, вы будете знать врага. Потом, у врача, вы гордо заявите: «Доктор, у меня смещена селезёнка, барахлит печень, в почках камни и ещё что-то» Доктор (мужчина), возможно, «разденет вас глазами», но, вспомнив свою специальность «энтеролога», примется исследовать вас, как следователь – бельевой шкаф в подозрительной квартире. После консультации и покупки лекарства вы возвращаетесь в спальню, смотрите на картину, подозревая всё, сомневаясь во всём. В ванной большое зеркало: вид ваших прелестей улучшает настроение, впрочем ненадолго: вы исследуете «негативные эффекты» или намёки на таковые. Объяснений несколько, одно ошибочней другого: возраст, занудная работа, немногочисленность пребываний на роскошных курортах, дороговизна частная и общая…

Проституция и демон распада

Проблема продажных женщин сложна в силу этой самой "продажности". Деньги стали универсальным эквивалентом сравнительно недавно, а проституция считается древнейшей профессией. Данное сомнительное утверждение поддерживается в основном врагами угнетения прекрасного пола и необузданной мужской похоти. Prostitutio означает поденное вознаграждение — только и всего, проститутки в современном смысле появились не ранее шестнадцатого века. Языческий мир — мы говорим о Египте, Греции, Риме — был совершенно свободен от продажных женщин, поскольку брать деньги за это считалось тяжким оскорблением богинь любви — Изиды, Афродиты, Милитты.
Здесь надо уточнить особенности язычества. Физическая девственность не ставилась ни во что — девушка обретала статус женщины, когда выходила замуж или жертвовала волосы богам, божествам, демонам; генитальная эротика не ставилась ни во что — женщина, замужняя или нет, была вольна отдаваться кому угодно, не вызывая никаких нареканий. (Знаменитые исследователи античности от Бахофена до Пьера Вернана неоднократно акцентировали этот момент). Спрашивается: за что платить?

Музыка, медицина, Марсилио Фичино

В размышлениях о лечебном воздействии музыки Фичино акцентирует внимание на «воздухе» как медиаторе звука, более того, как медиаторе души. Подобно своим великим предшественникам и последователям, Фичино презирает материальные фармакопеи, полагая, что бессмысленно лечить какие-то отдельные органы, так как польза от лекарств минимальна, но вред чрезвычайно велик. Любой телесный дефект – следствие той или иной дисгармонии души, следовательно, необходимо такую дисгармонию «смягчить небесным консонансом». Здесь Фичино разделяет мнение античных философов: музыкальные консонансы – октава, квинта, кварта – суть пропорции нашей «небесной души» (anima celestis); по терциям и секстам расположена душа срединная (anima rationalis); в секундах и септимах функционирует душа земная, непосредственно оживляющая тело (anima animalis et vegetabilis). Отсюда соответственная градация органов чувств: обоняние, вкус, осязание более материальны и тривиальны, нежели слух и зрение, чья питательная среда – воздух и огонь. Согласно Марсилио Фичино, слух и зрение рождены «огненной пневмой», которую он называет спиритусом, а его последователи – квинтэссенцией или эфиром. Музыка, по его мнению, принципиально важней визуальных образов – они отличаются определённой статикой и очень мало воздействуют на душу. Так вот: от мозга к сердцу распространяются «воздушные испарения», имеющие тенденцию «застаиваться» и превращаться во «вредную влажность». Музыка активизирует эти «испарения», освобождая доступ спиритуса (квинтэссенции) в область между сердцем и мозгом. Интервалы гармонические пробуждают резонанс индивидуальной и мировой души (anima mundi), мелодические заставляют «воздух», пронизанный квинтэссенцией, насыщать кровь «питательным огнём».

Блистательный Агриппа Неттесгейм

"Если натянуть на лютню струны из волчьих жил вперемежку с жилами ягнёнка, никакого настроя не жди… Имеется в человеке крохотная косточка, называемая луц, из которой тело возрождается после смерти как растение из зёрнышка".
Последнее автор сотворил лично. Когда его друга сожгли на костре, Агриппа нашёл в пепле сию косточку и успешно провёл воскрешение. Эта эскапада навлекла на Агриппу особенное негодование позднейших комментаторов. Ганс Бидерман, "Настольный лексикон магических искусств": "Пусть по мнению псевдо-Арестотеля рыбы плавают под землёй, пусть камни распевают соловьями. Но публично утверждать о воскрешении сожжённого человека достойно разве барона Мюнхгаузена".
Такая операция именуется "палингенез" и часто проводилось Пико де Мирандоло и Парацельсом, правда, над сведёнными в пепел ласточками и фиалками. Что ж, тем больше чести Агриппе, он был преданным другом. Однако при глубоких своих познаниях и гуманной врачебной деятельности отличался он легкомыслием, озорством и хулиганством. Однажды уселся в бочку с мальвазией и на телеге, запряжённой оленями, отправился с визитом к архиепископу своего родного города Кёльна. Биографы умалчивают о подробностях визита, хотя известно: проказнику пришлось покинуть славный Кёльн. С тех пор начались его беспрерывные странствия по Европе, заполненные пьянством, любовными похождениями, встречами с таинственными людьми. Однажды в городе Лионе ночной патруль погнался за всадником, который оседлал чёрного пса величиной с церковь, потом взвился в облака. Это Агриппа отправился на шабаш.

Страницы