Цивилизация Блефа

Очень вероятно, что атомная бомба, спид, угроза массового уничтожения относятся к серии субверсивных мифов двадцатого столетия. Держать в беспрестанном страхе безликую однородную и почти бесполезную человеческую массу — задача не слишком трудная. Но, похоже, афоризмы типа “ищи, кому это выгодно”, предположения о секретных и полусекретных, правящих миром сообществах, о сговорах финансовых и политических суверенов, слишком индивидуально-романтичны. Подобные сообщества и подобные сговоры наверняка существуют, но вряд ли имеют значение столь сногсшибательное. Все это слишком в стиле Маккиавелли, слишком, так сказать, в геоцентрическом стиле. Современные финансовые и политические бонзы не похожи на Борджиа или Фуггеров, они однородны, стереотипны и экзистенциально не выделяются из общей массы. Следует, скорее, говорить о климате или атмосфере блефа, о бесцветных сумерках, наэлектризованных черной магией больших цифр.

Мир сдаётся под ключ

“Посторонним вход воспрещен”, “запрещается”, “воспрещается”, “по газонам не ходить”, “не курить”, “подделка билетов преследуется”, “стойте справа”, “не прислоняться”, “не зазнаваться”, “не улыбаться” — пардон, два последних лозунга не введены в обращение. Где мы? В европейской стране в конце двадцатого века или в кошмарной школе мистера Сквирса из романа Диккенса? Неопределенная форма, повелительное наклонение, строгий шрифт, строгие краски. До тринадцатого года в России только весьма кичливые купцы изображали на воротах такого типа надписи: “Господам посторонним посещение склада сего не доставит удовольствия”. Однако даже столь спокойное предупреждение в столетии пятнадцатом-семнадцатом сочли бы неделикатностью. Живая натура вообще, человеческая в частности, очень не любит однозначности, отсутствия выбора. Допустим: трактир, где можно переночевать, называли “Золотой Лев”. Игра слов: “Lion d’or” можно прочесть как “Lit on dort”—“кровать для спанья”.

Антураж, Фон или Нечто Малопонятное

Вернемся к логике настурций. Художественная энергия хочет настурциям добра. Что такое "добро" в таком контексте? Мы идеально относимся к настурциям, хотим поместить в хорошую обстановку, придать соответствующий антураж. Вспомним тривиальное сравнение: пожилой и богатый сообщает красивой девице: вы, мадмуазель, суть бриллиант, требующий драгоценной оправы. Почему? Если красивая девица самодостаточна, зачем антураж, можно приходить в гости в ее грязную халупу. Нет. Богачом движет художественное чутье, его, вероятно, подсознательно, терзает проблема взаимозависимости девицы и ее фона. Но мы в отличие от него, не просто позитивно, а восторженно относимся к настурциям, требующим, как мы чувствуем, не драгоценного, а исключительного антуража.

Миф о золотой бабочке

Странное создание сие известно в северном полушарии по легендам, в южном - вполне достоверно. Эпифания золотой бабочки одно из любопытных доказательств герметической теории касательно северной интенсивности жизни (северный полюс как средоточие живой жизни) и продвижения к смерти в направлении Антарктики. Энтомологи назвали эту креатуру mariposa auri sinistra - бабочка золотая зловещая. От Амазонки до Заира, от Мадагаскара до Полинезии поверья об этой бабочке отличаются действительно вполне зловещим характером: она не летит на огонь; если кому-либо попадTт в поле зрения, бедняжке остаётся только умереть или, в лучшем случае, тяжко заболеть; если она задержится у колыбели, младенцу несдобровать. Легенды о пагубном влиянии золотой бабочки неисчислимы среди туземных народов. Европейская литература беспокойного присутствия также отдала должное данному энтомологическому монстру. Вот краткое содержание рассказа Г.Г.Эверса "Месть золотой бабочки": европейская путешественница близь верховьев Амазонки собирала энтомологическую коллекцию; однажды, уже засыпая, увидела у себя на столике спящую золотую бабочку; дрожа от нетерпения, энтузиастка вынула из причёски булавку и проткнула ночную красавицу. Увидев во сне золотого дракона, внезапно проснулась: пронзённая булавкой бабочка реяла вокруг её головы, норовя проткнуть остриём глаз. Несмотря на все усилия коллекционерки, бабочка добилась своего.

Наутилус: Наука и техника

Классификация человечества, по Жюлю Верну, должна быть такова: изобретатели и реализаторы научных идей; преданные работе рабочие; не менее преданные матери и жены; сыновья и дочери, продолжающие дело отцов; негры, достаточно цивилизованные для собачьей преданности. Все это неплохо для социалиста-утописта или автора научно-популярных брошюр, но скучновато для романиста. Художественной прозе столь же трудно обойтись без инъекции зла, как музыке без диссонанса. Роману воспитания конечно необходима сюжетная основа, но здесь вот какая странность: у Жюля Верна юноши и девушки, равно как и женщины, в принципе замечательны, перевоспитанию подлежат некоторые мужчины средних лет вроде Айртона из "Детей капитана Гранта" или… капитана Немо.

Интеллигенция: Надо жить интенсивно

В общеобразовательных школах и прочих аналогичных коллективах иногда случаются такие сцены: сопливый неряшливый бутуз хлещет по… лицу приличного мальчика из интеллигентной семьи — мальчик ошарашенно молчит и только закрывается. Профессор Степан Степаныч, страдалец коммунальной квартиры, обнаружил пропажу с кухонного стола банки икры, и хотя раньше безропотно терпел подобные выходки соседки Нюры, на сей раз не выдержал: "Вы часом не видели на моем столе банку икры?" "А ты это видел?" — заорала Нюра и, задрав халат, выставила часть тела, которую обычно обнажают при уколах в больнице. Потрясенный Степан Степаныч провел остаток дня в противной нервоте. В электричке тройка веселых парней плюнула в… лицо элегантному юноше и принялась громко и подробно обсуждать прелести его спутницы — сидящие неподалеку "очкарики" брезгливо и стыдливо закрылись газетами.

В сторону легкомыслия

Неоплатоник Прокл сказал чётко: «Объяснять одну вещь через другую, другую через третью и т.д., значит расслаивать объясняемую вещь на отдельные дискретные части, поскольку каждая причина вещи объясняет только какую-нибудь одну её часть. А это значило бы утратить вещь как целое, как нечто, не составляемое из частей, неделимое и неповторимое».
Но никто не знает про это неделимое и неповторимое. Упомянутая девушка - обычный и загадочный синтез. Успокоенные первичным незнанием, вынужденные довольствоваться разрозненными данными, попадающими в поле восприятия, мы «комбинируем» эти данные в какое-то новое целое, в «модель» объекта. Точно так же ученый конструирует модель атома или вселенной. Мы живем в неразрешимой дилемме, о коей зашла речь в споре Жака Лакана и физика Жюля Бельвуа. Последний утверждал: наши теории совершенствуются, приближаясь к вечным парадигмам; Жак Лакан, напротив, доказывал, что мы проецируем на вселенную структуру нашего рацио, пытаясь прояснить один «икс» другим.

Заговор кукол

В черной магии куклы имеют очень большое и даже первостепенное значение. Все мы знаем о восковых фигурках, которые употребляются в черной магии. Причем, употреблялись не только миниатюрные фигурки, но и восковые фигуры величиной с человеческий рост, которые одно время, в XVI-XVII веках вызывали у людей ужас. Не является ли забавным то, что сейчас такая черно-магическая практика демонстрируется повсюду под видом музеев восковых фигур? Известно, что первый такой музей появился лишь в начале XIX века. Ранее считалось, что если человек держит у себя восковую фигуру, то он безусловно связан с черной магией, известно много случаев, когда за такие вещи люди попадали на костер.

Интервью "Философской газете"

Тело - как металл. А металл - это живое существо. Как и у него, у тела может изменяться структура. Во-первых, трансформация тела может происходить на клеточном уровне, когда оно сублимируется, принимая более тонкие субстанции. Существует множество способов трансформации. Во-вторых, из тела можно выделить мужскую или женскую половину. Это связано с тем, что ваше эфирное тело иного пола, нежели ваш физический пол. В нас есть потенциальный андрогин, который можно разделить на женские и мужские гормоны. Изначальное наше состояние - это хаос. Задача алхимика - гармонировать два начала.
Трансформация суть превращение временное: вещество можно с течением времени вернуть в исходное состояние. Это материальное превращение, первый этап. Можно назвать трансмутацию малым магистерием, albedo - 'работой в белом', которая совершается в женском режиме Дианы, Луны. Трансмутация меняется, как женщина: её можно превратить в одного индивидуума, потом в другого: Женщина, как вода или пластилин. Так медь переходит в серебро, но серебро не стабильно.
Трансформация же - это изменение сущностной формы вещества под влиянием Солнца, мужской планеты. Женски ориентированное вещество входит в фаллическое состояние.

Дэвид Линдсей. Таинственный музыкант

Первая четверть двадцатого века. Девушка, еще не отринувшая викторианских традиций, но уже смело глядящая в пустое безвременье грядущих десятилетий, жаждет романтической страсти. Ее патронессы — в данном сюжете подруга и тетушка — говорят: выбирай мистера Маршела Стоукса, любезная «красная шапочка», и он проведет тебя по жизненной тропе в дом, где ты когда-нибудь станешь бабушкой. Серый волк Джадж, который чуть было не погубил любопытствующую девицу в макабрической стране троллей и смертельной весны, терпит суровое и заслуженное наказание. Изабелла спасена, и последняя страница вселяет надежду на счастливое, то есть брачное, окончание драмы.

Персонажи романа — люди скучные и ничем особенно не примечательные. Это принципиальная психологическая пуанта всех сочинений Дэвида Линдсея, что весьма справедливо отметил знаменитый писатель Колин Уилсон в статье «Дэвид Линдсей — романист и мистик»: «Удивительна все-таки способность Линдсея столь терпеливо описывать скучных людей. Веяь хороший романист испытывает острую необходимость насыщать свои произведения сложными и напряженными характерами». (J. В. Pick, Colin Wilson, E. H. Visiak. The Strange Genius of David Lindsay, 1970

Страницы