В размышлениях о лечебном воздействии музыки Фичино акцентирует внимание на «воздухе» как медиаторе звука, более того, как медиаторе души. Подобно своим великим предшественникам и последователям, Фичино презирает материальные фармакопеи, полагая, что бессмысленно лечить какие-то отдельные органы, так как польза от лекарств минимальна, но вред чрезвычайно велик. Любой телесный дефект – следствие той или иной дисгармонии души, следовательно, необходимо такую дисгармонию «смягчить небесным консонансом». Здесь Фичино разделяет мнение античных философов: музыкальные консонансы – октава, квинта, кварта – суть пропорции нашей «небесной души» (anima celestis); по терциям и секстам расположена душа срединная (anima rationalis); в секундах и септимах функционирует душа земная, непосредственно оживляющая тело (anima animalis et vegetabilis). Отсюда соответственная градация органов чувств: обоняние, вкус, осязание более материальны и тривиальны, нежели слух и зрение, чья питательная среда – воздух и огонь. Согласно Марсилио Фичино, слух и зрение рождены «огненной пневмой», которую он называет спиритусом, а его последователи – квинтэссенцией или эфиром. Музыка, по его мнению, принципиально важней визуальных образов – они отличаются определённой статикой и очень мало воздействуют на душу. Так вот: от мозга к сердцу распространяются «воздушные испарения», имеющие тенденцию «застаиваться» и превращаться во «вредную влажность». Музыка активизирует эти «испарения», освобождая доступ спиритуса (квинтэссенции) в область между сердцем и мозгом. Интервалы гармонические пробуждают резонанс индивидуальной и мировой души (anima mundi), мелодические заставляют «воздух», пронизанный квинтэссенцией, насыщать кровь «питательным огнём».
"Если натянуть на лютню струны из волчьих жил вперемежку с жилами ягнёнка, никакого настроя не жди… Имеется в человеке крохотная косточка, называемая луц, из которой тело возрождается после смерти как растение из зёрнышка".
Последнее автор сотворил лично. Когда его друга сожгли на костре, Агриппа нашёл в пепле сию косточку и успешно провёл воскрешение. Эта эскапада навлекла на Агриппу особенное негодование позднейших комментаторов. Ганс Бидерман, "Настольный лексикон магических искусств": "Пусть по мнению псевдо-Арестотеля рыбы плавают под землёй, пусть камни распевают соловьями. Но публично утверждать о воскрешении сожжённого человека достойно разве барона Мюнхгаузена".
Такая операция именуется "палингенез" и часто проводилось Пико де Мирандоло и Парацельсом, правда, над сведёнными в пепел ласточками и фиалками. Что ж, тем больше чести Агриппе, он был преданным другом. Однако при глубоких своих познаниях и гуманной врачебной деятельности отличался он легкомыслием, озорством и хулиганством. Однажды уселся в бочку с мальвазией и на телеге, запряжённой оленями, отправился с визитом к архиепископу своего родного города Кёльна. Биографы умалчивают о подробностях визита, хотя известно: проказнику пришлось покинуть славный Кёльн. С тех пор начались его беспрерывные странствия по Европе, заполненные пьянством, любовными похождениями, встречами с таинственными людьми. Однажды в городе Лионе ночной патруль погнался за всадником, который оседлал чёрного пса величиной с церковь, потом взвился в облака. Это Агриппа отправился на шабаш.
Любопытная строка из стихотворения Жана Кокто о недвижно спящей женщине: "Ты мумия, и твой сон – Египет". У людей сон и реальность, как правило, чётко разделяются. Минералы едва участвуют в нашем восприятии, зато драгоценные камни через своё сомнамбулическое пространство связуют нас со звёздами.
Растения – иное дело. Энергичные, хищные сны растений часто определяют нашу чувственную реальность. Эта пограничная ситуация придаёт растениям первостепенную роль. Они – стражи порога, защитники, охраняющие нашу хрупкую человеческую структуру от возрастающей агрессии чёрного космоса, как бы его ни называть: бесконечная вселенная, инферно, потустороннее, экологическая коррозия и т.п.
Вернемся к логике настурций. Художественная энергия хочет настурциям добра. Что такое "добро" в таком контексте? Мы идеально относимся к настурциям, хотим поместить в хорошую обстановку, придать соответствующий антураж. Вспомним тривиальное сравнение: пожилой и богатый сообщает красивой девице: вы, мадмуазель, суть бриллиант, требующий драгоценной оправы. Почему? Если красивая девица самодостаточна, зачем антураж, можно приходить в гости в ее грязную халупу. Нет. Богачом движет художественное чутье, его, вероятно, подсознательно, терзает проблема взаимозависимости девицы и ее фона. Но мы в отличие от него, не просто позитивно, а восторженно относимся к настурциям, требующим, как мы чувствуем, не драгоценного, а исключительного антуража.
В черной магии куклы имеют очень большое и даже первостепенное значение. Все мы знаем о восковых фигурках, которые употребляются в черной магии. Причем, употреблялись не только миниатюрные фигурки, но и восковые фигуры величиной с человеческий рост, которые одно время, в XVI-XVII веках вызывали у людей ужас. Не является ли забавным то, что сейчас такая черно-магическая практика демонстрируется повсюду под видом музеев восковых фигур? Известно, что первый такой музей появился лишь в начале XIX века. Ранее считалось, что если человек держит у себя восковую фигуру, то он безусловно связан с черной магией, известно много случаев, когда за такие вещи люди попадали на костер.
Насилие никогда просто так не проходит. Надрезать цветок мака, сгустить маковое «молоко», подвергать фармацевтическим экзекуциям – ещё одна иллюстрация современной агрессивности. Чем интенсивней желание бегства, тем беспощадней преследование. Ночь никуда не уйдёт и незачем торопиться в сферы её кошмаров. Обращение с этим «багряным обольстителем» требует нежности и внимания, античные писатели – Плиний Младший, Павзаний, Синезий – предложили много вариантов подобного обращения.
Однако не надо забывать: мак – цветок женских любовных околдований и женских таинств, прежде всего. «Положи бутон лунного мака на сердце спящего любовника и он никогда тебя не покинет. Если предварительно ты сбрызнешь этот бутон соком молочая, смешанного с твоими слезами – любовник твой никогда не проснётся» (Апулей. Метаморфозы).
А ведь всё началось вполне благополучно. Будущий «шарлатан и самозваный профессор», барон Альберт фон Шренк-Нотцинг родился в 1865 году и великолепно защитил диссертацию по «редким случаям паранойи» в Мюнхенском университете в 1890 году. Очень успешно занимался лечением нервных и сексуальных расстройств в немецких и швейцарских клиниках, крайне интересовался экспериментами Уильяма Крукса и Вильгельма Цоллера и других известных спиритуалистов. (Спиритуализм и материализация духов суть высокая наука; спиритизм, скорее, развлекательное времяпровождение).
Первый скандал вызвала его работа «Онанизм и музыка ангелов» (1905). Книгу запретили, автора привлекли к суду, в тюрьму, правда, не посадили, ограничились денежным штрафом. На современный взгляд вполне спокойное, интересное исследование. Сомнительным показалось вот что: автор считает онанизм лучшим эротическим занятием для застенчивых мечтателей, склонных к воображаемому реваншу за поражения в суетливом и враждебном внешнем мире. Книге предпослан изысканный эпиграф из поэта немецкого барокко Каспара фон Лоэнштена: «Разве нищая истина сравнима с ложью? Ложь, не трогая цветка, даёт вкусить самые роскошные плоды».
Где они используются, камни? В народном хозяйстве, помимо древесины, жасмина, сиамских котов, находят применение камни. Но разве кирпич или бетон – камни?
Зажав изумрудный амулет в горячей ладони, девушка на ипподроме беспокойно следит бешенство карьера.
Очень трудно найти сферу человеческой деятельности, где не встречалась бы субстанция камня той или иной формы, того или иного качества: камень, вброшенный в голодную пасть Кроноса, камень преткновения, камень философов. Думать над проблемой сей можно долго и слишком даже плодотворно. Поэтому не будем проявлять интереса к многочисленным разновидностям камней, например, к драгоценным камням: вам это кольцо ох как к лицу, но разве этот камень ваш по знаку зо… Стоп. От слова «зодиак» уже тошнит.
Много, очень много каменно-метафизических проблем: время собирать камни… на камне сем…камень, что отбросили строители, стал краеугольным…
Словом, если классифицировать ювелирно-зодиакальные изделия, объекты религиозного культа, монолиты, аэролиты, скульптуры, талисманы, мы никогда не приблизимся к нашей теме.
Какова же, собственно, тема?
Судьба так называемых герметических дисциплин любопытна: одни вполне даже расцветают – астрология, некромантия, алхимия…не будем говорить о качестве этого расцвета. Другие совершенно неизвестны – гоэтия, дагонология – не стоит просвещать читателей, не наше это дело. Геральдика тоже относится к числу подобных дисциплин. Каких? Известных или нет? Забавный момент: геральдика присутствует в современности. Но как? Социум, испытывая порой нечто вроде укоров совести касательно прошлого, начинает взывать к «традиции», «народной мудрости», «секретному знанию».
Геральдика суть рыцарская культура и ушла вместе с этим сословием. Йохан Хейзинга и Арнольд Тойнби точно определяют, когда это случилось: во второй половине пятнадцатого века после поражений и гибели бургундского герцога Карла Смелого в войнах со швейцарскими кантонами.
Алхимическая графика склонна рассматривать вещи вторым, символическим зрением. Трудно понять, что такое символ. Представим: в снегу лежит чернокудрая, белая дева, кровавится педикюр в раскиданных ногах; скажем: это символизирует три фазы великого магистерия – черную, белую, красную. Хорошо, а дальше что? – спросит мечтатель-любитель. Ничего, -- ответим мы. Как ничего! Это спящая красавица полярных широт, над ней – нечто ангелическое на крыльях цвета меди, чуть тронутой прозеленью, это называется …Vitriol, окись меди и аббревиатура: visita interiora terra…и так далее. Вернемся к спящей деве – она просыпается в присутствии принца, важный момент: принц ее не целует, просто пребывает на коленях. (Потом все-таки женится, дело идет к детям и дальнейшим злоключениям, ибо у принца мать – людоедка. Это, скорее, магическое продолжение и, в данном случае, это нас не интересует.)
