ежду прирожденными "индивидами" и прирожденными "людьми" существует много персон, которые до конца дней своих не могут разрешить данной дилеммы. Кто они? Независимые и самостоятельные индивиды или частицы хаотической людской массы, время от времени объединяющейся вокруг очередного пророка, лидера, демагога? Ответить на этот вопрос действительно нелегко, поскольку мы вот уже четыре века живем в режиме нарастающего, всепоглощающего социума.
Итак: человек в себе и от себя идущий в самопознание из собственного центра; тот же человек, воспринимаемый близкими и дальними в перспективе одинаково чуждой. Странно выглядит фотография, незнакомо звучит голос на магнитофоне. Если спящего внезапно разбудить и подставить зеркало, реакция будет совсем странной... Человек индивидуальный, человек социальный. Дистанция между этими двумя существами, пребывающими в едином теле, может быть очень велика или очень мала. Как поступить? Сознавая собственную исключительность, стараться жить согласно внутреннему духовно-психическому требованию или, признавая себя частицей социума, шлифовать индивидуальную угловатость общественными законами и принципами? Все это звучит весьма провокационно. Что значит жить согласно собственной духовно-психической "константе"?
о спросят, разве шпион не одна из древнейших профессий, ровно как проститутка или репортер? Нет. Вышеназванные призвания образовались сравнительно недавно. Идея шпионажа, секретной агентуры, пришла от Французской революции, в частности, от гениального Фуше. Эта идея родилась вместе с палатой мер и весов, вместе с "богиней разума", ее воплощение стало возможным только в условиях массовой цивилизации. Действительно: когда люди превратились в "человечество", а затем в "мировое сообщество", появился шанс разнообразной манипуляции сравнительно однородной массой, обладающей равными "правами", одинаковыми добродетелями и пороками, сходными вирусами и привычками, лишь слегка национально окрашенными. Государство превратилось в скопление человеческих частиц, обусловленных кривизной национального пространства, где сословная иерархия заменилась спорадическими смещениями текучих пластов, напоминающих аллювиальные процессы. Что лучше всего сообщает относительную устойчивость подобной формации? Страх. Страх перед врагом. Этот враг постепенно теряет какую-либо конкретность, расползаясь вездесущим маревом, источающим ядовитые эманации. Этот враг угрожает не только отдельной стране, но и "человечеству" вообще. Такая концепция многим обязана христианству. Но если раньше сатана, "лев рыкающий" и "враг рода человеческого", охотился за душами, подстерегая спесивцев, сладострастников и корыстолюбцев, то сейчас, в силу общего низвержения в телесную материальность, супостат покушается на самую жизнь, то есть белковую молекулу.
Неизвестно где, откуда и когда появилось серьезное отношение к жизни. Может быть, когда женщина, отстраняя порывистую мужскую руку , возопила: Прошу видеть во мне человека! Может быть когда мужчина, понаблюдав прихотливый полет бабочки, нахмурился и подумал: надо бы узнать, почему она летает и что у нее внутри? Может быть, когда юноша из стихотворения Гейне “Вопросы”, глядя на звездs, принялся их допытывать: Кто там на вас, звезды, живет?
Серьезность — мать сутулости, очков, портфелей и законодательница мрачной моды. Кто когда-нибудь видел веселого преподавателя марксизма-ленинизма? Скорее доведется увидеть небритого милиционера. Каждый, кто учился в советском институте, сталкивался с преподавателями сей дисциплины — мужчинами, одетыми навечно в серые, непристойно дешевые костюмы, и неприступными. неподвижнолицыми дамами без всяких признаков кокетливости или косметики. Таких мужчин не хочется приглашать кататься на чертовом колесе, к таким дамам не тянется порывистая рука.
От "века просвещения" и до наших дней принято расценивать алхимию как примитивную форму современной химии. Вот почему большинство эрудитов вычитывают в ее литературе только описания первых этапов позднейших химических открытий. И вправду встречаются там изложения тех или иных химических экспериментов, касающихся металлов, красок, стекла, экспериментов, иногда осуществимых с помощью современной технологии. Однако алхимия в чистом смысле - "великий магистерий" герметических авторов - явление совсем другого плана: несмотря на выражение из области металлургии, коим эти авторы отдают предпочтение, натура операций совершенно иная, нежели в химии. С точки зрения современной науки, операции эти или процессы не просто ошибочны: они откровенно абсурдны. Полагают, что неутомимая жажда золота погружала алхимиков - прилежных ювелиров, мастеров по изготовлению красок и стекол и вообще людей разумных - в химерические рамки, где фантасмагории расплывались в наивном эмпиризме.
