Миф о золотой бабочке

Миф о золотой бабочке

Странное создание сие известно в северном полушарии по легендам, в южном - вполне достоверно. Эпифания золотой бабочки одно из любопытных доказательств герметической теории касательно северной интенсивности жизни (северный полюс как средоточие живой жизни) и продвижения к смерти в направлении Антарктики. Энтомологи назвали эту креатуру mariposa auri sinistra - бабочка золотая зловещая. От Амазонки до Заира, от Мадагаскара до Полинезии поверья об этой бабочке отличаются действительно вполне зловещим характером: она не летит на огонь; если кому-либо попадTт в поле зрения, бедняжке остаётся только умереть или, в лучшем случае, тяжко заболеть; если она задержится у колыбели, младенцу несдобровать. Легенды о пагубном влиянии золотой бабочки неисчислимы среди туземных народов. Европейская литература беспокойного присутствия также отдала должное данному энтомологическому монстру. Вот краткое содержание рассказа Г.Г.Эверса "Месть золотой бабочки": европейская путешественница близь верховьев Амазонки собирала энтомологическую коллекцию; однажды, уже засыпая, увидела у себя на столике спящую золотую бабочку; дрожа от нетерпения, энтузиастка вынула из причёски булавку и проткнула ночную красавицу. Увидев во сне золотого дракона, внезапно проснулась: пронзённая булавкой бабочка реяла вокруг её головы, норовя проткнуть остриём глаз. Несмотря на все усилия коллекционерки, бабочка добилась своего.

Как же выглядит этот редкий экземпляр? Это не самая крупная из тропических бабочек, но тем не менее: размах крыльев около тридцати сантиметров; расцветка: цикламеново-сине-золотая, окаймлённая яркой фиолетовой полосой. Коллекционеры дают за экземпляр от двадцати до тридцати тысяч долларов. Но её, так сказать, сомнамбулическая ценность куда серьёзней: если mariposa auri снится несколько ночей подряд, туземец забирает семью и поспешно уезжает навсегда в иные края, если же сновидение не исчезает, он предпочитает стать "дабом"(полинезийское слово), то есть, одержимым, которому жить или умереть равно безразлично.

Однако поверья о золотой бабочке не столь однозначны, что лишний раз доказывает ложность категорических выводов. У дикарей Заира, к примеру, бабочка вообще, а золотая в особенности - "великий символ" ресуррекции. Молодой человек, по их поверьям, "малая гусеница", пожилой - большая гусеница, только что похороненный - хризалида. У последнего есть шанс (при условии, что он был либо доблестным воином либо магом) вылететь в полнолуние из могилы золотой бабочкой.

В северном полушарии мифология mariposa auri развита с незапамятных времён в метафорической пролонгации бабочек обыкновенных. Хотя, что значит подобный эпитет в ситуации бабочки? В Мексике, в Египте, в Греции и Скандинавии бабочки символизировали высокие либо радикальные моменты бытия - инобытия. У ацтеков "обсидиановая бабочка" воплощала бога огня, древние скандинавы полагали, что души погибших воинов резвятся мотыльками среди цветов. У греков Психея изображалась с крыльями бабочки, собственно говоря, бабочка - возможный перевод слова психе. Трансформация отношения к жизни удивительна: душа - бабочка у греков - создание изысканное, прихотливое, субтильное - и душа современной психологии - мрачное поле пересечения въедливых и тягостных комплексов, предмет купли-продажи дьявола или мафии. Герметические "весёлые науки" трактуют символ бабочки особенно широко - от простой гностической аналогии ("саркиркер"(плотски человек - гусеница) пневматик (духовный человек - хризалида) - до тёмных и сложных алхимических суггестий.

Мы хотим немного остановиться на одном из самых выдающихся текстов алхимической поэзии - имеется в виду "Генрих фон Офтердинген" Новалиса. В начале романа молодой Генрих видит инициатический сон удивительной красоты. Юноша вступает в сказочный, фасцинативный пейзаж и проходит по высеченным в скале ступеням: "... и здесь он увидел мощную водяную струю, которая вырываясь из подобия водомTта, поднималась до каменного свода, ударяясь, рассыпалась в бесчисленных искрах и падала в большую чашу - водоём. Струя светилась лучезарным золотом. Ни малейшего шума. Священная тишина."

Описание инициатического сна традиционно в алхимической литературе. Но здесь художественное усилие романиста эстетизирует процесс. Перед нами удивительное изображение materia prima, "гилё": "Он разделся и погрузился в чашу-водоём. И словно вечерние облака объяли его. Нежное сладострастие, образы, мысли... волны, словно дивные груди, ласкались к нему... Волны осязались растворённой, влекущей девушкой, она словно рассеялась в теле юноши." Далее светящийся поток выносит Генриха на берег, а затем "... поток устремлялся вверх и распадался, пропадал в воздухе. В отдалении виднелись тёмносиние скалы в пёстрых прожилках. Дневной свет был мягче и прозрачней обычного, чёрносинее небо яснее..." И вот средоточие этого сна: "Юношу более всего поразило явление среди цветов одного высокого, светлоголубого - его листья, овальные и блестящие, касались потока..."

Этюд в синем мажоре, эпифания голубого цветка в меркуриально активизированном виде. Причём здесь золотая бабочка, спрашивается? Новалис умолчал об этом, но в алхимических книгах легко найти пролонгацию деликатного процесса. Авиценна именует подобный пейзаж "сапфировой страной гермафродита" и разъясняет: "Когда наша голубая лилия расцветёт и распространит свой аромат, к ней спустится крылатый сульфур, который философы называют золотым мотыльком". Герметическая поэзия (любопытный курьёз) гораздо ранее энтомологов и зоологов открыла разные диковинные существа: учёные обнаружили золотых бабочек на Амазонке лишь в конце девятнадцатого века и чёрных лебедей в Австралии - в конце восемнадцатого. В символике алхимии те и другие фигурируют минимум с тринадцатого века. Изысканной красотой образов и символов алхимия трудна для современного детерминированного понимания - мы, привыкшие к постоянным либо-либо, никак не можем уяснить, что это - искусство или наука или философия. И синтетические суждения типа: " алхимия это то, плюс то, плюс ещё кое-что" оставляют в душе горький вкус разочарования. Когда мы читаем у Авиценны: "пыльца золотой бабочки и есть искомая пудра проекции", то полагаем, что это аллегория или метафора какого-нибудь химического вещества или состава. Комментарий тоже не радует: "пыльца золотой бабочки, - пишет Иреней Филалет, - это белый сульфур, пронизанный солнцем в своей внутренней меркуриальности".

Толкование сложнейшей алхимической темы, во-первых, нам не по силам, во-вторых, не входит в нашу задачу. Скажем лишь: пыльца золотой бабочки это т.н. "сперма золота" и, следовательно, мужское начало алхимического гермафродита. В стихотворении "Колдун" французского символиста Жана Ришпена (конец прошлого века) есть такие строки: "Много находит тот, кто мало ищет... И в хризалиде сульфура спит крыло золотой бабочки". Не будем искажать прекрасную тайну символа неуклюжими домыслами, напротив, постараемся оттенить её столь же загадочной фразой: "Почему ты летаешь так непонятно, золотая бабочка? Потому, что я совпадаю со своим собственным отражением". Вопрос задала Алиса в Зазеркалье, представительница альтернативной интеллигенции. Это одна из попыток расшифровки данной летучей загадки. Действительно: полёт бабочки непредсказуем в каждый момент, математик Риман даже считал, что она повинуется неведомым законам гипергеометрии. Ответ Алисе открывает определённое пространство интерпретаций знаменитому вопросу Чуанг-дзы: Кто я? Чуанг-дзы, которому снится бабочка, или бабочка, которой снится Чуанг-дзы. Если золотая бабочка совпадает со своим отражением, она, очевидно, совпадает и со своим сновидением.

Неуловимая центральность бытия.