Евгений Всеволодович Головин (26 августа 1938 — 29 октября 2010) — великий русский писатель, поэт, переводчик, литературовед, филолог, культуролог, традиционалист, специалист по эзотерике, знаток алхимии, мистик, автор песен.
Первым открыл в России имена Рене Генона, Фульканелли, Юлиуса Эволы, традиционализм, герметизм, философские и мировоззренческие основы "третьей идеологии".
В юности принадлежал к кругам московской нонконформистской богемы, писал стихи и песни. Занимался переводами и рецензированием. Публиковался в журнале "Иностранная литература".
С Юрием Мамлеевым и Гейдаром Джемалем входил в «Южинский кружок»— круг философов и поэтов, собиравшийся в Южинском переулке в Москве, в квартире Мамлеева.
Исследователь традиционалистских доктрин, лидер «московского мистического подполья» 1960—80-х годов. Был главным редактором журнал «Splendor Solis», куратором книжной серии «Гарфанг» (литература беспокойного присутствия).
Песни на тексты Евгения Головина исполняли Василий Шумов с группой «Центр»,Александр Ф. Скляр с группой «Ва-банкъ», Вячеслав Бутусов с музыкантами группы «Кино» (альбом «Звёздный падл»).
Был одним из главных участников проекта "Новый Университет" (1998-2002).
В книге Константина Сереброва «Мистический андерграунд» был выписан в образе Адмирала.
Некоторые люди, знавшие Е.В.Головина, считали его "божеством".
Некролог
29 октября 2010 наш мир покинул удивительный человек – поэт, музыкант, литературный критик, переводчик, культуролог, философ, уникальный эрудит Евгений Всеволодович Головин (1938-2010).
Его жизнь удивительна тем, что она вообще никак не пересекалась с бурными событиями века, страны, общества. Головин и все остальные провели 72 года на разных планетах. Он – среди мистических средневековых трактатов по алхимии, поэтических откровений «проклятых поэтов», высокой интеллектуальной культуры Среднековья, невидимых континентов и восхитительных сюрреальных образов. Все остальные жили в ногу со временем. Головин же времени как явления вообще не признавал. Оно платило ему той же монетой.
В последние годы он выпустил ряд блистательных и изысканных книг «Приближение к Снежной Королеве», «Веселая наука. Протоколы совещаний», «Мифомания», сборник стихов «Туманы черных лилий», серию переводов классиков европейской литературы «беспокойного присутствия», редактировал журнал «Сплендор Солис».
Песни, написанные Евгением Головиным, исполняли Вячеслав Бутусов (Наутилус), Василий Шумов (Центр), Александр Скляр (Ва-банк) и многие другие известные музыканты. Литературный образ Евгений Головина запечатлен в книгах прекрасного русского метафизического писателя Юрия Мамлеева, близкого друга покойного.
Евгений Всеволодович умер после тяжелой и продолжительной болезни, которая не сломила его могучего духа. Последнюю книгу он закончил практически накануне своей смерти.
В одной из своих песен Головин описывал то, каким он видит свое возвращение домой.
"Фонд Е.В.Головина" создан родственниками и близкими друзьями этого великого человека в 2010 году.
Руководит Фондом Елена Евгеньевна Головина, его дочь. Задачи Фонда сохранять, собирать и систематизировать наследие Головина, организовывать вечера и творческие мероприятия, сопряженные с ним, переиздавать его книги, статьи, песни, стихи, радиопередачи, видео-лекции, снимать фильмы и программы.
Фонд приглашает всех поклонников Головина к совместным меропприятиям. Будем благодарны всем, кто может предоставить Фонду архивы, связанные с В.Е.Головиным и его кругом.
Головин интерпретировал и пояснял поэзию и литературу так, как никто и никогда ее не интерпретировал и не пояснял. Его герменевтика включала самые разные жанры – от приключенческих авторов и классики до авангардной поэзии. То, как он читал, само по себе требует досконального изучения. Он обязательно восстанавливал контекст, в котором развертывалось повествование или складывались поэтические образы. Скрупулезно исследовал эпоху, ее нравы и моды, ее стили и конвенции. Если брал в руки одну книгу автора, то обязательно прочитывал все остальные, даже в том случае, если ему произведение не понравилось. Что ж говорить, если понравилось! Поражало, что он тщательно прослеживал и самые неинтересные нити, биографические детали и связи. Но это только начало его подхода, которого за глаза хватило бы на дестяки культурологических школ, учитывая охват его интересов.
Евгений Головин поэтом в абсолютном смысле этого слова. То, что он писал стихи, и то, что эти стихи восхительны, в его случае почти не имеет никакого значения. Головин был бы поэтом, причем поэтом среди поэтов, даже если бы он не написал ни единой строчки. Быть поэтом значит создавать. Но то, что создается, для самого поэта и для сущности поэзии не имеет значения. Произведение, поэма, живет своей жизнью, и настоящего поэта все это больше не интересует. Произведениями интересуются потребители, любители, коллекциониры, все те, кто нуждаются в образце, чтобы его воспроизводить. Поэт свободен от своих произведений, так как он погружен в то пространство, откуда все и происходит. Только тьма имеет значение, тьма и ее друзья – ужас, безумие, отравление, галлюцинации, надлом, боль, нищета, бездомность, несходимость числовых рядов, одним словом свобода. Поэт – тот, кто свободен.
О чем пишет Головин в своей книге? О чем повествует в лекциях? Все не так очевидно. Понятно лишь, что это не эрудиция и не информация… Едва ли он ставит своей целью что-то сообщить, о чем-то рассказать, продемонстрировать свои познания, привлечь внимание к терпким формулам и гипнотическим сюжетам. Сообщения и статьи Головина не имеют ни начала, ни конца, они жестко противятся накопительному принципу – по мере знакомства с ними человек не приобретает, но от чего-то избавляется – такое впечатление, что льдинка нашего «я» начинает пускать весенние капли, рассудок мягко плавится, каденции фраз, образов, цитат, интонаций уводят нас в раскрашенные лабиринты смыслов, ускользающих даже от того, кто увлекает нас за собой… При этом как-то очевидно, что мы сами, наше внимание, наше доверие, наша фасцинация абсолютно не нужны автору. Головин не покупает нас, он проходит мимо, задевая острым черным плащом непонятной, смутной ностальгии – это было бы жестоко, если бы он кривил рот, замечая краем глаза наши мучения, но он пристально смотрит в ином направлении, и это еще более жестоко, по ту сторону всякой жестокости… Он просто нас не видит, и все.