Поэма Стефана Малларме -- достижение маньеризма. В двадцатые годы так называли стилистические особенности Эль Греко и Тинторетто. Знаменитые немцы -- Эрнст Роберт Курциус и Густав Рене Хоке вообще противопоставили маньеризм классике. После первой книги Г.Р.Хоке "Мир как лабиринт"(1956г.) и до сегодняшнего дня искусствоведы и филологи как правило возражают против такой оппозиции. "Когда объективный мир, -- утверждает Хоке, -- не предлагает ничего истинно реального и конкретно ценного, начинают превалировать отношения субъективные. Когда распадается структура, начинается транзитность, замена одного на другое, торжество метафоры." Замечание касательно "объективного мира" в высокой степени проблематично: если искусство суть индивидуальное развитие, художнику этот объективный мир безразличен. Однако роль метафоры акцентируется справедливо.
Когда я шёл сюда, на эту лекцию, я подумал: “чёрт возьми, мне самому непонятно название”. Название “Пурпурная субстанция обмана”.
Поскольку целиком эта фраза мне совершенно непонятна, я решил её разобрать по словам.
Слово “пурпур”. Что же обозначает слово “пурпур”? Из любой энциклопедии античного мифа мы узнаем, что различные ткани, а в особенности виссон, окрашивали краской, извлекаемой из особых пурпурных моллюсков. Авторы соответствующих статей говорят, что тому есть доказательства – пурпур добывался из моллюсков. И очень много миллионов раковин лежит на разных берегах Пиренеев, Италии и прочих.
Это, вообще-то, заслуживающие внимания сведения, но когда мы вспоминаем о том, что слово “пурпур” обычно ассоциируется с императорским пурпуром, как-то неохота думать про какие-то моллюски.
И вот однажды у Павсания я прочёл про пурпур такую вещь: “пурпур – это изначально белая ткань, на которую маги очень высокой степени посвящения умеют перевести кровь заходящего солнца, в результате чего он и получается”. Мне это показалось любопытным настолько, что я начал интерпретировать это название – “пурпурная субстанция обмана”. Ведь кто-то нас обманывает в данном случае – либо историки-материалисты, которые смотрят в корень, говоря насчёт моллюсков, либо историк и поэт Павсаний, потому что, наверняка, он был фантазёром, и потому что очень трудно представить, что кровь заходящего солнца можно перевести и зафиксировать на ткани.
В лекции, прочитанной Александром Дугиным в «Новом Университете» «Смерть как язык», речь шла о резкой оппозиции мира креации миру манифестации и о месте христианства в данном конфликте. Несколько разъяснений, прежде всего. В манифестированной, т.е. непосредственно явленной вселенной, где все беспрерывно изменяется и трансформируется, конечно, нет и не может быть никакой закономерности, цикличности, равновесия, а, следовательно, никакого познания в современном смысле. Вот, что писал А.Ф. Лосев касательно системы Плотина: «Объяснять одну вещь через другую, другую через третью и т.д. – значит расслаивать объясняемую вещь на отдельные дискретные части, поскольку каждая причина вещи объясняет только какую-нибудь одну ее часть. А это значило бы утерять вещь как целое, утерять ее как нечто единичное, единственное, как нечто не составляемое из частей, неделимое и неповторимое. Либо вещь объяснима генетически, т.е. из целого ряда следующих одна за другой причин – тогда она является только решимостью и теряет свою неповторимость, свою личность, – либо она есть неделимая и неповторимая личность – тогда ее появление объяснимо только... ее появлением». В таком мире остается только... жить, наблюдая внешние или тайные изменения и влияния, сразу отказавшись от мысли проникнуть во внутреннюю сущность чего бы то ни было, в том числе и себя самого. При отсутствии всякой статики познание превращается в путешествие – галлюцинативное и нецелесообразное.
Что же, все-таки, это такое: “манера”? Начнем с самых простых примеров. Допустим, вы идете по улице, и кто-то спрашивает вас, как ему куда-то пройти. Обычно, человек, если знает, то просто покажет: направо, допустим, а потом налево. Если человек ходит по улицам манерно, то он покажет примерно так: изящно поднимет руку, посмотрит на сияние своих ногтей в солнечном свете и спокойно заявит вопрошающему: "Идите туда, куда я вам показал". Прохожий в недоумении: "Вы мне ничего не показали". Но оказывается, что сияющие ногти были направлены как раз туда, куда ему нужно... Человек, который хочет научиться манерам, никогда не будет делать откровенного жеста. Чтобы ответить на какой-нибудь элементарный вопрос, он, вместо одного жеста, сделает несколько. Скажем, десять.
